Татьяна Виноградова: «Я очень люблю жизнь!»

Город. Люди. Время.

Если спросить нижегородцев, кто в нашем городе является эталоном интеллигентности и хранителем исторической памяти, то нет никаких сомнений, что ответ будет единодушным — Татьяна Павловна Виноградова. Почетный гражданин Нижнего Новгорода, ученый, общественный деятель, неутомимый исследователь и просветитель неизменно создает особую атмосферу, задает свойственную только цельным и глубоким людям доверительную тональность и в личном общении, и в авторской телевизионной программе «Нижегородская открытка», и во время публичных лекций, и на страницах своих книг, и в студенческой аудитории, и на многочисленных заседаниях общественных экспертных советов и рабочих групп, в составе которых работает.

Непревзойденный знаток истории родного города и удивительная рассказчица, сегодня Татьяна Павловна поделится своими воспоминаниями и уникальными знаниями о Нижнем Новгороде, выдающихся исторических личностях и современниках, уделит особое внимание Започаинью — одному из самых красивых уголков старого Нижнего, расскажет о ректоре строительного университета Валентине Васильевиче Найденко, благодаря трудам и неутомимой энергии которого в 90-е годы началось преображение улиц и площадей «Ильинской слободы», а также пригласит читателя попристальней вглядеться в век позапрошлый, подаривший России трех выдающихся деятелей отечественной и мировой культуры, трех «гениев места», без которых, по утверждению Николая Некрасова, «заглохла б нива жизни». В 1836 году в Нижнем Новгороде родились выдающийся мыслитель, публицист Николай Александрович Добролюбов, писатель, автор романа «Василий Теркин» и термина «интеллигенция» писатель Петр Дмитриевич Боборыкин и композитор, создатель «Могучей кучки» Милий Алексеевич Балакирев, благодаря которому весь мир знает знаменитую бурлацкую песню «Эй, ухнем», записанную и обработанную композитором именно в Нижнем Новгороде.

В год 125-летнего юбилея XVI Всероссийской промышленной и художественной выставки Татьяна Павловна с благодарностью и восхищением расскажет о трудах своего деда, нижегородского просветителя, педагога и публициста Василия Ивановича Виноградова, оставившего потомкам точное и глубокое описание выставочного процесса.

О выборе вуза, учителях, родовых корнях и связи поколений

• Татьяна Павловна, вся Ваша преподавательская и научная деятельность связана со строительным институтом, а ныне архитектурно-строительным университетом, где Вы работаете на двух кафедрах – кафедре теории сооружений и технической механики и кафедре ЮНЕСКО, занимаетесь проблемами механики твердого деформируемого тела и сохранения культурного наследия (какое говорящее сочетание двух проблематик). Круг Ваших научных и общественных интересов невероятно широк, и именно Ваша неутомимая общественная просветительская деятельность по сохранению и популяризации культурного наследия, в силу общественной значимости и социальной остроты темы, принесли Вам известность, популярность и глубокое уважение. Начнем с самого начала. А что же заставило Вас, золотую медалистку, поступать именно в строительный институт, а, например, не на историко-филологический?

— В моей юности как-то никогда не стоял вопрос получения специальности филолога или историка. Вспоминая свои школьные годы, могу сказать, что не было у меня любимых или нелюбимых предметов, потому что мне было интересно все. Я окончила школу №13 с золотой медалью (теперь это гимназия). Это была хорошая школа. А жила я рядышком, в доме №3 по Трудовой улице. У меня не было психологии школьницы — отличницы, а вот чувство долга было всегда. Я считаю, что к освоению знаний, к работе надо приучать с самых юных лет, чтобы процесс обучения давал удовлетворение, и не только потому, что это нужно, а потому что это интересно. Чувство долга должно вырабатываться. Занималась я не только учебой — тогда были доступны всякие секции, и платить за них родителям не надо было. Занималась коньками — раза три в неделю бегала на тренировки на стадион «Водник», там был прекрасный лед, над городом неслась музыка, морозный воздух… Играла в баскетбол и волейбол, была хорошей лыжницей, училась в музыкальной школе, играла на рояле, читала со сцены стихи, вела яркие и красивые межвузовские смотры художественной самодеятельности (как правило вела первое отделение, мне не нужен был микрофон — голос у меня был сильный), а второе отделение вел Толя Альтшулер (Анатолий Смелянский). А проходили студенческие смотры во Дворце Ленина, в оперном или драмтеатре. Это было замечательно, жизнь была яркая, открытая, а я была быстрой и все успевала. Я и сейчас люблю жизнь, только понимаю, что она летит очень быстро, — в этом и состоит сложность. Возвращаясь к выбору вуза, должна сказать, что в то время золотым медалистам было принято поступать на радиофак. Это даже не мода была, а так было принято, потому что радиофизика тогда была очень, если не самой уважаемой специальностью: вспоминаем Марию Тихоновну Грехову, основателя института прикладной физики Андрея Викторовича Гапонова — Грехова, здесь создал кафедру и преподавал будущий академик Виталий Лазаревич Гинзбург. Казалось, что я буду учиться на радиофаке. Родители мои работали в строительном институте — папа заведовал кафедрой строительной механики, мама преподавала английский язык, но никто не обсуждал со мной намерения пойти в строительный институт. Что тут сработало со мной? Наверное, какой-то инстинкт, стремление сохранить жизнь интересной и не слишком сложной. Подумала, что на радиофаке я буду с утра до вечера заниматься только учебой, стану засушенной, а строительный институт — в этом есть созидание, еще в школе мы работали на стройке, цепочкой перекидывали кирпичи, живая работа — дом растет на глазах… Итак, я сама выбрала строительный институт. Если бы сейчас передо мной стоял выбор или у меня спросили совета куда поступать, то я советовала бы архитектурно-строительный — это очень хороший выбор, вуз дает широкий спектр специальностей и неплохое базовое образование — математика, физика, механика, черчение и современное проектирование, и, конечно, экономика, геология, теплоснабжение и водоснабжение зданий, дизайн, хорошее архитектурное образование… Как после вуза сложится жизнь — покажет время, но основа для работы дана широкая. Мне было очень интересно учиться, при этом немалую роль играли мои Учителя в высоком смысле этого слова.

— Кто повлиял на Вас особенно? Кто стал проводником идей и смыслов, определивших Ваш жизненный путь?

— Во-первых, мне повезло с родителями. Для начала скажу, что я уникальна. Вы удивитесь, что я так говорю о себе, но сейчас поймете, в каком ключе я употребила термин «уникальна». Это тот случай, когда время между поколениями растянулось. Я родственница Николая Александровича Добролюбова, его внучатая племянница, получается, что я — в поколении внуков Добролюбова. Вы спросите — как это может быть, если Добролюбов родился в 1836 году, я родилась позже на 100 с лишним лет, а на поколение приходится 25 лет. Что-то не сходится… Редко, но такое бывает, это мой случай, и в этом и состоит моя «уникальность». Дело в том, что моя бабушка — двоюродная сестра Добролюбова была его моложе на четверть века, что возможно (минус одна ячейка). У бабушки было одиннадцать детей, мой отец был самым младшим, и разница между ним и его старшим братом была более 20 лет (еще минус одна ячейка). Я появилась на свет, когда папе было 45 лет (минус третья ячейка). Представляется невероятным, что поколение Тургенева и Некрасова — это поколение моих дедов… Но это так. Именно поэтому на примере своей семьи я остро чувствую их время: и стиль жизни, и образ мыслей разночинцев и дворян, и противоречия между ними, и происходившие литературные процессы…

— Об этом периоде Вы написали книгу «Нижегородская интеллигенция. Вокруг Н.А. Добролюбова».

• Это был интереснейший период моей жизни. Вел меня очень крупный добролюбовед, автор нескольких трудов о Добролюбове профессор Соломон Абрамович Рейсер, который воспринимал меня в некотором роде как наследника идей. Он устроил мою творческую встречу в Пушкинском музее в Петербурге, он рекомендовал архивы, в которых мне стоило поработать. Работала я и в рукописном отделе Пушкинского дома, где открывала для себя много нового, и в Петербургском отделении архива Академии наук, где хранится архив академика Владимира Андреевича Стеклова, выдающегося математика, родного племянника Добролюбова, сына его сестры Екатерины. Родился и сформировался Стеклов в Нижнем Новгороде, окончил Нижегородский дворянский институт. Кстати, он оставил прекрасные воспоминания о Нижнем Новгороде, о жизни своих родителей (его отец был преподавателем, а затем ректором Нижегородской, позднее Таврической семинарий). В.А. Стеклов был блестящим организатором науки, обладал невероятной работоспособностью, еще до 1917 года он достиг очень высокого научного уровня, общался с европейскими светилами математики того времени, благодаря ему эти контакты продолжились и служили во благо стране в советский период. Он был первым вице-президентом Российской Академии наук, основал Физико-математический институт РАН, который позже разделился на два, Математический институт сегодня носит его имя. Разбирая архив Стеклова, я открывала для себя новые страницы жизни добролюбовской семьи в широком смысле и послереволюционной истории России с ее трагизмом. Изучая свой род, поражалась громадным семьям священников в конце XIX века, в которых нормой было больше десяти детей — я составляла родословные схемы на рулонах ватмана, внося туда многочисленных детей, а после революции фиксировала, что один род прервался, другой прервался, а в третьем идет от семьи только один росточек. Я видела наглядно, что натворил с семьей — жизненной основой любой страны — 17 год и гражданская война.

В рукописном отделе библиотеки Салтыкова-Щедрина по совету С.А. Рейсера я нашла очень длинное письмо из Америки младшего брата Добролюбова Ивана. Он был студентом нового Корнеллского университета. Привел его туда случай. Дело в том, что перед открытием университета, которое состоялось в 1868 году, его президент Эндрю Уайт, сенатор, ученый и дипломат объехал мир для привлечения в университет студентов и преподавателей. Посетил он и Нижний Новгород, Иван Добролюбов оказался среди привлеченных студентов. Приехал он туда без знания английского языка. Но сумел освоить новый для него иностранный язык и успешно окончить университет (диплом об окончании с муаровой лентой и сургучной печатью хранится в архиве Стеклова). Все, что мне открывалось, я записывала. Незадолго до своей кончины, посмотрев мои наработки, профессор Рейсер сказал, что книга состоялась.

Говоря об Учителях в высоком смысле, назову своего деда Василия Ивановича Виноградова. Не удивляйтесь, что я не называю его дедушкой. Он умер в 1902 году далеко не старым человеком, 46-и лет. Имея много детей, до внуков не дожил. Но когда я подготовила библиографию его работ, а это почти 40 книг, брошюр, статей, причем самой различной тематики, — я была просто потрясена его работоспособностью. Его забытые труды, которые хранились в семье, открыли для меня удивительный мир нижегородской истории и вдохновили на создание книг и телевизионных фильмов. О некоторых его работах поговорим позже.

— Татьяна Павловна, вот мы и подобрались к гуманитарному направлению.

— Знаете, скорее, речь не о гуманитарных дисциплинах, а о среде, об эстетическом развитии, которому всегда в семье придавалось большое значение. Мой отец был прекрасным пианистом, и в моем доме стоит великолепный инструмент фирмы Зайлер, на котором играл отец, а потом и я. У нас всегда звучала живая музыка Шопена, Скрябина, Рахманинова… Я училась в музыкальной школе, неплохо играла на рояле, отец хотел, чтобы я была пианисткой. Но так, к сожалению, не получилось… Вопрос о филологии как будущей моей профессии никогда не обсуждался, видимо потому что владеть словом считалось само собой разумеющимся. Так, математик Стеклов был замечательным популяризатором науки. Его книги о Галилее, истории математики, его воспоминания читаются как хорошая литература. Это только сейчас человеку кажется, что если он рифмует строки, то он уже поэт. Добролюбов, кстати, никогда не считал себя поэтом, а какие у него хорошие стихи!

Хотела бы с благодарностью вспомнить своих школьных и вузовских учителей. В школе у нас преподавала литературу Сара Самсоновна Каменецкая. Она читала нам полноценные лекции по литературе. Понимаете, это всегда очень чувствуется, когда у учителя есть глубинные слои знаний, увлеченность предметом, а не просто формальный подход к уроку. Только тогда учитель формирует мировоззрение учеников, определяет их литературные вкусы. Если же этого нет в учителе, то и литература проходит мимо учеников.

Еще об одном человеке хотела бы сказать с глубокой признательностью. Когда я окончила институт, получив диплом с отличием, папы уже не было на свете. В то время кафедру строительной механики, которой ранее заведовал мой отец, возглавлял Андрей Григорьевич Угодчиков – крупный ученый, создавший нижегородскую школу механики. На кафедре под его руководством работал целый коллектив молодых исследователей, я оказалась среди них, с интересом и с удовольствием занималась и строительной и теоретической механикой, и сопротивлением материалов. Мне не было тридцати, когда я защитила диссертацию. Профессор Угодчиков перешел в университет Лобачевского и почти 20 лет был его ректором. Для многим из нас Андрей Григорьевич был учителем в науке и дал возможность профессионально реализоваться в жизни.

О любви к Нижнему Новгороду, которая передается, воспитывается и усиливается с годами

— Татьяна Павловна, Вы рассказываете с такой любовью к людям, к родному Нижнему Новгороду.

— Иначе невозможно. Любовь к городу передается, воспитывается, усиливается с годами. Любовь живет в деталях, бытовых вещах, книгах, воспоминаниях. Мой папа окончил нижегородскую гимназию в 1914 году, тогда в городе была всего одна мужская гимназия, образование было хорошим, и все выпускники, как правило, поступали в университеты. Храню две картины, подаренные папе известным художником Федором Богородским (в нашем городе есть улица, названная его именем), они дружили, жили по соседству и заканчивали вместе гимназию – учились в параллельных классах. Богородский поступил в Московский университет, отец – в Петроградский политехнический институт. Успели они закончить первый курс, на второй не попали. Первая мировая война – молодые люди 1895 года рожденья были призваны в армию. Юность для них закончилась.

Папа очень любил Откос, подолгу гулял по набережной и всегда брал меня с собой. Думается, что его притягивали сюда воспоминания юности: мальчишеские компаниями, влюбленности… Он никогда мне не говорил, — смотри, как красиво. Но это стало моим, и тоже очень любимым. Вспоминаю, мы с папой в Александровском саду. Май, на деревьях листочки, подобные легкому кружеву… Отец говорит: «Я дожил до весны, весной я не могу умереть». Папа ушел из жизни в начале октября. Гуляя по Откосу, мы встречали высокого пожилого человека с бородкой клинышком — это был композитор Александр Александрович Касьянов. Поравнялся с нами, остановился, и папа с Александром Александровичем начинают, словно мальчишки, тузить друг друга, называя, как в юности, «Сашка!», «Пашка!»

Касьянов был старше папы лет на пять, вместе они учились не только в гимназии, но и брали уроки музыки у Василия Михайловича Цареградского, любимого ученика Милия Алексеевича Балакирева. Его частная музыкальная школа находилась на Малой Печерской. С годами я поняла, что папино исполнение, в какой-то мере, было балакиревским, его педагогической школой. У Цареградского папа проучился всего два года, потому что уроки были довольно дороги, но за это время рука была поставлена, передана уверенная исполнительская техника. В музыкальный круг Цереградского входили композитор Сергей Михайлович Ляпунов и знаменитая певица Наталья Петровна Рождественская – мама великого музыканта Геннадия Николаевича Рождественского (с ней я была близко знакома).

О том, как мы оказываемся в нужном месте и в нужное время, о стремлении дойти до самой сути и открытии гения Добролюбова

— Татьяна Павловна, родной вуз стоит на Ильинской улице, литературный музей Н.А. Добролюбова, Вашего знаменитого родственника, — на набережной Лыковой дамбы. Започаинье для Вас — родная и хорошо изученная часть Нижнего, точка приложения личного и профессионального интереса. Как пришла любовь к краеведению?

— Скажу Вам честно, что краеведения, как такового, в моей жизни не было до 1986 года. Именно этот год стал неким рубежом. Краеведом был мой дед Василий Иванович Виноградов, о котором я уже упоминала. Итак, почему 1986 год — поясню. В тот год Нижний Новгород очень широко отмечал 150 лет со дня рождения Николая Александровича Добролюбова. Я знала о своем родстве с Добролюбовым, но мне это было неинтересно. Школьная подруга спрашивала, почему я никогда не говорила о родстве с Добролюбовым, а я отвечала, что мы все чьи-то родственники… Понимаете, в то время Добролюбов был на гребне идеологической волны, поэтому из него сделали сухую схему революционного демократа. Один профессор мне как-то заявил, что не любит он Добролюбова, потому что тот ни до одной женщины, как он сказал, «пальчиком не дотронулся». Как он ошибался! Добролюбов постоянно влюблялся, и в детстве, и в юности, а в Петербурге была женщина легкого поведения, на которой он хотел жениться, но помешал Чернышевский, а супруга его, Ольга Сократовна, была им увлечена. Страсти кипели, и женщины были всегда. Даже в последний год жизни в Италии, Добролюбов влюбляется в итальянку и делает ей предложение, готов все бросить и жить другой жизнью. Но семейный врач убедил родителей девушки, что жить ему остается считанные месяцы, поэтому женитьба не состоялась.

Все это я узнала уже потом, когда начала заниматься изучением жизни и творчества Николая Александровича. А пока вернёмся в 1986 год. Иногда мы оказываемся в нужном месте и в нужное время: так случилось и тогда. Иду я по Свердловке — Большой Покровской мимо драмтеатра, а там в эти минуты открывают памятник Добролюбову, вокруг стоят люди, выступает министр культуры РСФСР Милентьев. Я остановилась, рядом оказался сотрудник райисполкома Николай Белянкин, который в свое время был в нашем институте председателем профкома, и говорит мне: «Смотрите, Татьяна Павловна! Рядом с министром стоит родственница Добролюбова!!!» Я вижу, что это Ирина Ивановна Бережная, моя двоюродная сестра, мы с ней родственно на одном расстоянии от Добролюбова. И стало мне как-то неловко: я уже и диссертацию защитила, и в институте преподаю, а ничего, по большому счету, о Добролюбове не знаю. В тот ли день, или на следующий, в нашем городе в ТЮЗе проходило еще и Всесоюзное торжество, посвященное юбилейной дате, организатором которого был обком партии. Никакого приглашения у меня, понятно, не было, но я как-то исхитрилась и попала на это собрание. Села поближе к сцене, слушала, стараясь понять, по какой же такой причине столь широко отмечается 150 лет со дня рождения Добролюбова? Передо мной на сцене его хрестоматийный портрет, который никак к себе меня не располагал. Со сцены декламировались его стихи, выступающие называли Добролюбова и Чернышевского бурлаками с Волги… Узнаю, что прожил Николай Александрович на свете всего 25 лет. Показалось очень странным такое чествование. Что же он мог такого наТВОРИТЬ за столь короткую жизнь? Я впервые задумалась и решила, что сама должна разобраться, достоин ли он моего внимания. Я пошла в Ленинскую библиотеку и попросила дать мне почитать Добролюбова. На вопрос библиотекаря: «Что именно»? уверенно ответила: «Всё». И вдруг передо мной выросло девять томов еще неполного собрания сочинений (как я позже узнала, туда не вошли ранние его сочинения). Представляете мое удивление? За пять лет, даже если будешь просто переписывать что-то, не создашь девять томов. И тут я, что называется, призадумалась. У меня за год выходила одна-две статьи, а тут — целые тома. Так я начала открывать для себя Добролюбова. Познакомившись с его трудами, я поняла, почему современники называли его гениальным. Если честно, я не люблю, когда в нашей жизни часто и неоправданно жонглируют словами «великий», «гениальный». Есть же другие градации — «выдающийся», «незаурядный», «талантливый»… Вспоминаю ответ Элисо Вирсаладзе на вопрос журналистки, считает ли она Спивакова великим: «Среди нас великих нет. Великие — Бах, Моцарт.» Великий — это когда небеса работают. Вот Добролюбова я могу назвать великим.

О вкладе ректоров строительного вуза А.С. Мейерова и В.В. Найденко в развитие Нижнего Новгорода и Ильинской слободы

— Имя Николая Добродюбова прочно связано с Нижним Новгородом, с Лыковой дамбой, где в его родовом доме размещается единственный в России музей Добролюбова. А что для Вас значит часть Нижнего Новгорода, которую принято называть Започаиньем? Чьи имена прочно связаны с развитием этой территории?

— Моя родная сторона в городе — улица Трудовая, любимая школа №13, Откос. Но поскольку родители работали в строительном институте, Краснофлотская — Ильинская улица тоже мне близка. Я вспоминаю, что во дворе института был деревянный рубленый дом — здание детского сада. По всей вероятности, в нем жила начальница Мариинской женской гимназии Мария Александровна Дорохова. В гостях у нее бывали и Тарас Григорьевич Шевченко, с которым она была дружна, и декабрист, друг Александра Сергеевича Пушкина Иван Иванович Пущин (Мария Александровна воспитывала его дочь Аннушку). Започаинье прочно вошло в мою жизнь с тех пор, как я стала учиться в строительном институте (в то время он назывался ГИСИ — Горьковский инженерно-строительный институт). Ноги мои были быстрые — за 35 минут до начала первой лекции я выходила из дома и со звонком вбегала в аудиторию.

Многие годы ректором был Александр Сергеевич Мейеров. Именно с его деятельностью связано грандиозное строительство целого институтского комплекса, который рос буквально на глазах. На моей памяти проектировались и возводились учебные корпуса вдоль улиц Гоголя и Ильинской, именно в то время свой современный вид приобрел главный фасад института, отдельно стоящие здания на уровне второго этажа соединялись переходами — таким образом получился замкнутый ансамбль. Чувствовалось, что ректор спешил. Как-то в разговоре со мной Александр Сергеевич сказал, что надо торопиться и быстрее строить, поскольку времена могут измениться: он смотрел в будущее и был прав, успев создать надежную базу института. При нем обстоятельства для расширения института были особенно благоприятными – в ЦК КПСС отдел строительства возглавлял выпускник института, бывший секретарь комитета ВЛКСМ Иван Дмитриев. Естественно он помогал родному вузу расти и развиваться.

Александра Ссергеевича Мейерова на посту ректора сменил Валентин Васильевич Найденко. Я благодарна судьбе за то, что имела возможность многие годы с ним тесно сотрудничать. Без преувеличения его можно назвать и гражданином и патриотом в самом высоком смысле этих слов. Ему была присуща невероятная ответственность не только за вверенный ему вуз, но и за Россию. Когда он выбирался в Верховный совет, я была одним из его доверенных лиц и поддерживала его искренне. Человека подобной трудоспособности, как у него, я в жизни не встречала. Он был подобен локомотиву, шел всегда впереди, брал на себя всю тяжесть и ответственность пути и, главное, верил в позитивный исход. Вспоминаю эпизод: я вошла в его кабинет и, видимо, на моем лице застыла печаль по поводу каких-то общих неудач. Валентин Васильевич заметил это и, улыбаясь, снял мое напряжение словами: «Мы победим!».

Период его ректорства пришёлся на 90-е годы — время, когда многое разваливалось и стояла задача о самом существовании вуза. Он же смотрел вперед и сумел не только сохранить институт, но и сделать все возможное для его развития. Кстати, при В.В. Найденко ГИСИ получил статус академии, а затем университета, стал ННГАСУ – Нижегородским архитектурно-строительным университетом. Принимая во внимание, что у меня за плечами была годовая научная стажировка в Бельгии, он поручил мне подумать о возможном налаживании международного сотрудничества. Оптимальным оказалось создание в вузе кафедры ЮНЕСКО. Путь этот был непростым, положительное решение было принято в штаб-квартире ЮНЕСКО в Париже, при этом во внимание принимался высокий научный уровень Валентина Васильевича — в тот период он был научным руководителем федеральной целевой программы «Возрождение Волги».

В 1997 году в университете была открыта Международная кафедра ЮНЕСКО «Безопасное экологическое развитие крупного региона – бассейна Волги». С самого начала работа кафедры ЮНЕСКО отмечалась реализацией важных международных проектов. Самым мощным и общественно значимым стал Международный форум «Великие реки». Идея форума принадлежала В.В. Найденко. Первый форум проходил в 1999 году под эгидой ЮНЕСКО и открывался посланием Генерального директора ЮНЕСКО Федерико Майора. Крупные специалисты по великим рекам мира: Миссисипи, Амазонке, Нилу, Рейну, Яндзы были рекомендованы Секретариатом ЮНЕСКО. Для переговоров и установления необходимых контактов с ними Валентин Васильевич посылал меня в Париж. Докладчики приехали со всех континентов, включая Австралию. Её реки представлял директор департамента ЮНЕСКО «Человек и Биосфера» («MaB») профессор Питер Бриджуотер (Peter Bridgwater). Это был импозантный англичанин – каждый день он появлялся на форуме со свежей веточкой с цветочком, приколотой к лацкану его пиджака. В официальном отчете о работе первого форума «Великие реки» отмечено, что в его работе приняли участие специалисты из 24 стран, 135 городов мира и 56 регионов РФ! С некоторыми из них мы общались на кафедре ЮНЕСКО. На этом форуме особые отношения сложились у В.В. Найденко с профессором из университета Карлсруэ Францем Нестманном, крупнейшим европейским гидротехником. С тех пор Нестманн участвовал во всех форумах «Великие реки», плодотворное научное сотрудничество с ним продолжалось многие годы до самой кончины Валентина Васильевича.

В 2001 году форум посетил в качестве почетного гостя и докладчика легендарный путешественник и ученый Тур Хейердал. Валентин Васильевич поручил мне подготовить ему приглашение на форум в Нижний Новгород. Приглашение мы отправили, и я была уверена, что никакого ответа мы не получим. Но каковым же было моё изумление, когда очень быстро от Тура пришел ответ — он писал, что готов приехать, но вместе со своей супругой, с которой не расстается. Жена Хейердала – известная киноактриса Жаклин Бир, королева красоты Франции (1954 г.). Приезд Тура в наш город, его доклад на форуме, встреча нижегородцев с ним в актовом зале нашего университет — это все события. У меня же были свои впечатления: так сложилось, что я сопровождала Жаклин и Тура в поездке в Городец. Эта была моя идея познакомить Хейердала с древним городом, с его музеем… Валентин Васильевич план одобрил, и я получила прекрасную возможность близкого общения и с Туром, и с Жаклин. Она очень милый человек. Общаться с ней было легко и приятно. Мне казалось, что мы давно знакомы. Жаклин рассказала мне, что ее отец – военный летчик — был близким другом Антуана де Сен-Экзюпери, и, главное, что она счастлива быть рядом с Туром. Замечу, что в то время ему оставалось жить на свете меньше года… К сожалению, я не смогла проводить эту замечательную чету, когда они покидали город. На следующий день после их отъезда мне передали букет красных роз от Жаклин. На форуме «Великие реки» появилось еще одно легендарное имя – Жак-Ив Кусто…

Тема культурного наследия мне оказалась особенно близкой

— Татьяна Павловна, расскажите о работе над историко-культурным проектом «Ильинская слобода». Кто был идейным вдохновителем этого замечательного начинания?

— Тогда объединились три человека: инициатором был Валентин Васильевич Найденко, очень высоко оценил проект тогдашний Полпред по ПФО Сергей Владиленович Кириенко и митрополит Нижегородский и Арзамасский Георгий. В самом начале реализации этого проекта проходили многочисленные объезды этой территории, чтобы определить все ценное, определить направление развития. Валентин Васильевич мне поручал участвовать в этих выездных совещаниях, проводить экскурсии, рассказывать об объектах. Найденко прекрасно понимал, что «Започаинье» — проект необыкновенно интересный для строительного университета, где есть целый спектр нужных специальностей — архитекторы, градостроители, реставраторы, ландшафтные дизайнеры — и все они могут принять непосредственное участие в реализации этого проекта. Он сумел объединить многих специалистов, и не только из нашего вуза. Тогда к нам присоединились известные в городе историки, этнографы, археологи. А идею назвать территорию Започаиньем высказал Федор Васильевич Васильев — создатель НИП «Этнос». До него чаще говорили «Ильинская слобода». Валентина Васильевича и Федора Васильевича уже нет с нами, и было бы правильным вспомнить о них с благодарностью, об их вкладе в создание концепции сохранения и развития Ильинской слободы — Започаинья.

Започаинье – очень точное название. Когда-то по дну Почаинского оврага бежала речка. По преданию, имя ей дал основатель Нижнего Новгорода Георгий Всеволодович. Увидел ее великий князь, и напомнила она ему речку Почайну, впадающую в Днепр в Киеве, и князь воскликнул: «Почайна!». Понятно, почему наши далекие предки часть старого Нижнего, которая, если смотреть от кремля, располагается за речкой Почайной, называли Започаиньем. Кстати, та речка и сегодня жива и по-прежнему впадает в Волгу, только спрятана в трубах и бежит под землей. Поначалу кажется, что название «Започаинье» трудно произносится. А попробуйте повторить несколько раз, и вы почувствуете прелесть этого старинного слова – ЗА-ПО-ЧА-ИНЬ-Е.

Это один из самых интересных и привлекательных районов старого Нижнего Новгорода. Хочется привести слова А.Д. Улыбышева:

«…великолепнейший вид в России: кремль на горе с зубчатой стеной и храмами, блестящая как серебро при свете полной луны глубокая пропасть, наполненная темной зеленью, через которую идет Лыкова дамба, амфитеатр противоположной части города, спускающийся живописными уступами до самой реки, и наконец, любимая, величественная панорама Волги… Таких ландшафтных картин мало в Европе!»

Започаинье имеет сегодня особый, очень высокий потенциал для устойчивого развития города. Здесь, как нигде в нашем городе, почти полностью сохранилась историко-архитектурная среда. Хочу подчеркнуть, что не отдельные дома, а именно уникальная городская среда. В значительной степени эта ситуация объясняется природной и исторически сложившейся территориальной обособленностью Започаинья, которая образовалась благодаря уникальному ландшафту: Похвалинский овраг, крутые спуски к Нижнему базару, река Почайна, а позже глубокий Почаинский овраг, отделяли ее от основного города. И по сей день эта часть города сохраняет, насколько это возможно в современных условиях, свою обособленность. Говоря о среде Започаинья, обратим внимание на то, что в этом районе она не рядовая, – здесь сконцентрированы уникальные объекты культурного наследия, и федерального, и регионального уровня. По своей площади Започаинье занимает примерно одну двадцатую часть исторического города, но здесь находится более трети всех памятников культурного наследия, зарегистрированных в нашем городе. Среди них — жилые дома XVII века. Сегодня во всей России, в ее исторических городах — Пскове, Москве, Новгороде, сохранилось не более двадцати каменных домов XVI-XVII веков, называемых палатами. Три из них находятся в Нижнем Новгороде, и все три в Започаинье: палаты Пушникова, Олисова и Чатыгина. Была проведена очень большая исследовательская работа, выявлены и описаны все памятники на этой территории.

Проект также послужил импульсом для восстановления храмов Започаинья. Я помню Вознесенский храм, когда в нем располагался отдел Ленинской библиотеки. Валентин Васильевич горячо поддержал восстановление храма, и наши студенты помогали в переносе библиотечных фондов. Активно участвовал Найденко в строительстве колокольни Успенской церкви и реставрации самой церкви. Восстановление Похвалинской церкви началось в рамках проекта «Започаинье», и восстановление храма Рождества Иоанна Предтечи. На архивных фотографиях можно видеть, что было с храмом до его реставрации. Памятник Минину и Пожарскому (уменьшенная копия памятника Ивана Мартоса) на площади Народного Единства работы Зураба Церетели — тоже заслуга Валентина Васильевича. И это была отдельная эпопея… В то время площадь давно превратилась в стоянку для машин, поэтому памятник там никому не был нужен. Вспоминаются и мои поездки в центр Церетели, и общественные обсуждения с нижегородской интеллигенцией вопроса, нужен ли городу памятник, где и какой… Вдохновенное и мощное выступление Валентина Васильевича на тех слушаниях в зале заседаний областной администрации переломило ситуацию, участники проголосовали большинством голосов за установку памятника, хотя у тогдашней региональной власти было желание заблокировать эту инициативу. Современному облику площади мы обязаны именно Валентину Васильевичу Найденко. Создание ее стало мощным заключительным аккордом реализации проекта «Започаинье» периода Валентина Васильевича. Стоят памятник Минину и Пожарскому, отреставрированный храм Иоанна Предчети, часовня с набатным колоколом у кремлевской стены, воссоздана Казанская церковь, стоит. К сожалению, Валентин Васильевич не дожил до церемонии открытия, но можно сказать определенно, что эта работа была его духовным восхождением.

О перспективах развитии и открытиях Започаинья

— Как Вы полагаете, Татьяна Павловна, — чтобы сохранить памятник истории и культуры, его предпочтительнее консервировать или активно использовать под музей? Скажем, тот же Домик Петра (дом купца Чатыгина), палаты Олисова, палаты Пушникова? И возможно ли это в ближайшем будущем? Если Нижний Новгород собирается развиваться как культурный, исторический и туристический центр, как территория гостеприимства, то Започаинью музеи необходимы как воздух.

— Вы правы, у исторических объектов должна быть обретена вторая жизнь. Все эти три дома должны жить, они должны быть открыты. В них может быть и музей, скажем, XVII века, и молодежный центр, и исследовательский центр, и филиал научного учреждения, и театр, и детская художественная или творческая студия, и филиал художественного музея (в Ярославле есть подобный музей в Митрополичьих палатах, где представлено древнерусское искусство). Просто нужно очень грамотно принимать решение о второй жизни этих уникальных, мирового уровня, памятниках. Важно, чтобы эти памятники попадали в руки людей ответственных, высокого уровня культуры. Сейчас много создается экспериментальных и творческих площадок, к примеру, Кинофактура в Нижполиграфе. Недавно мне довелось побывать в Севастополе, где мне показали замечательную детскую скульптурную мастерскую в историческом здании. Самое важное, чтобы люди были порядочные, а не свой бизнес на этом делали.

— Кого еще из исторических личностей и наших современников можно смело отнести к гениями места Започаинья и почему?

— Сейчас большое внимание уделяется Започаинью, принимаются решения на уровне регионального правительства и правительства России, и Возглавляет эту работу министр градостроительной деятельности Марина Владимировна Ракова. Презентация проекта редевелопмента этой территории, представленная в Доме архитектора, сопровождалась впечатляющим видеорядом и потрясающей музыкой, широкой, раздольной, очень красивой. Закончилась презентация, а музыка еще звучала в сердце. Это был фрагмент Первой симфонии Балакирева. Я была поражена, поскольку редко сегодня звучит музыка этого выдающегося композитора. Но самое главное, что родился он здесь, в Започаиньи. Дом, где он родился, — это угол Вознесенского переулка и Телячьей улицы (улицы Гоголя), второй деревянный дом от угла в глубине двора (дома давно нет, он сгорел). А крестили Милия в той самой Вознесенской церкви.

Со мной постоянно происходят удивительные вещи. Имя Балакирева и Добролюбова оказались так близки! Когда я собирала материал для книги и по рекомендации Соломона Абрамовича Рейсера работала в рукописном отделе Пушкинского дома, то в фонде отца Добролюбова, Александра Ивановича, в папке его писем обнаружила письмо сыну о кончине матери после родов. Я вижу и черновик письма, и письмо, в нем — сплошное черкание: строка и вымарывание, потому что отец сломлен, не может подобрать слов, он понимает, что этим сообщением он убивает сына, для которого мама всю жизнь была самым близким человеком — мама понимала, любила. Все писали, что Добролюбов — атеист… Да никакой он не атеист — родился в семье священника, учился в семинарии. Я могу допустить сомнения в его душе в момент, когда умирает мама (как мог Всевышний допустить такое?). Но это только мои предположения, и вера — внутреннее дело человека. Добролюбова хоронили по православному обряду, отпевали. Люди, когда пишут и утверждают подобное, не понимают, с чем имеют дело. А теперь снова о Балакиреве: в этой же папке отца Добролюбова я нахожу документы о крещении Милия Балакирева, подписанные отцом Добролюбова! То есть Милия Алексеевича Балакирева крестили в Вознесенской церкви! Какие близкие связи! Как видите, находки оказываются там, где ты и не ждешь. Многое хочется рассказать, но я не успеваю…

Об удивительном времени: в 1836 году в Нижнем Новгороде рождаются Добролюбов, Боборыкин и Балакирев

— Какие необыкновенные находки и открытия! И рушатся все искусственные схемы о людях, и понимаешь, что темы для исследований неисчерпаемы.

— Это так. Давайте задумаемся — что такое Нижний Новгород? Возьмем только один 1836 год. Зима: в январе на свет появляется младенец Николай Добролюбов, и то, что это явление для России, — очевидно. Лето: напротив, через Лыковую дамбу, в августе, в доме павловского генерала Григорьева на свет появляется его внук Петр Боборыкин, про которого сложили штамп как о писателе второго уровня. Да он недосягаемого уровня! Это был величайший писатель. Кстати, в гимназии он учился вместе с Балакиревым. Да, это не Достоевский, он не рвет душу, его стезя — созидание культурной среды, описание времени, но от этого он не менее интересен. Петр Дмитриевич был человеком высочайшей культуры — и с Дюма дружил, и знаток французского театра, и ввел в оборот термин «интеллигенция». А какие невероятно интересные воспоминания он оставил! Мало кто знает о его книге «Две столицы», а мне посчастливилось ее прочитать. В ней Боборыкин дал описание Парижа и Лондона по всем аспектам жизни за 60 лет. Поверьте, это необыкновенно интересно — книга насыщена уникальными документами и сведениями о политике, культурной жизни, даны газетные статьи и т.д. Причем, писал ее Петр Дмитриевич в пору, когда еще был жив Дюма, Жорж Санд… А его роман «Василий Теркин», опубликованный в 90-е годы XIX века, и который редко переиздавался, — это бытописание жизни приемыша из Городца предпринимателя Василия Теркина. В романе описывается и жизнь Городца, и жизнь Нижнего Новгорода, где герой учится в гимназии, становится предпринимателем и влиятельным человеком. У меня такое бывает: вечером открыла роман «Василий Теркин», а оторвалась я от него уже под утро. Это настоящий бестселлер: там и покушение на убийство, и кораблекрушение. Переиздать бы этот роман с хорошими иллюстрациями (с видами Нижнего Новгорода и Городца той поры, с гимназией, пароходами) — да это же сенсация будет! Начинается роман с описания путешествия главного героя на пароходе из Городца в Нижний Новгород, а заканчивается роман сценой, как Василий Теркин стоит на берегу Волги и думает о лесных школах, о том, что необходимо углубить Волгу, потому что у Нижнего мели и перекаты (именно в ту пору строились специальные дамбы, чтобы углубить течение и увеличить скорость пароходов). «Я богат, деньги у меня всегда будут, но кто подумает о России?» — вот о чем размышляет Василий Теркин. Могу предположить, что Твардовский был уверен, что никто и никогда не переиздаст этот роман Боборыкина, поскольку к Боборыкину был приклеен штамп посредственного писателя. Во Франции, кстати, он был очень популярен как знаток французской культуры и французского языка. Не менее интересен роман Боборыкина «В путь — дорогу».

И в этом же 1836 году, в декабре, в Нижнем Новгороде на свет появляется Милий Алексеевич Балакирев — один из основоположников и идеологов русской классической музыки, основатель знаменитой «Могучей кучки». Стереотипы о его реакционности просто необоснованны. Оратория «Русь», фортепианная фантазия «Исламей» (кстати, профессор консерватории Ольга Семеновна Виноградова была единственной, кто в Горьком исполнял это сложнейшее произведение), симфонии, романсы оказали решающее влияние на музыкальную культуру не только России, но и на европейское музыкальное искусство. Достаточно назвать только несколько имен учеников и последователей Милия Балакирева, а это Мусоргский, Бородин, Римский-Корсаков, Свиридов, Стравинский, Прокофьев, Равель, Дебюсси, наши, нижегородские композиторы Касьянов, Цареградский, Ляпунов.

— Обидно, что до сих пор не удается открыть музей Балакирева в Нижнем Новгороде в доме №5 на Провиантской улице. Конечно, важно, что дом приведен в порядок, установлены мемориальная доска и памятник Балакиреву работы Пурихова. Несомненно, музей-квартира Балакирева мог бы стать еще одной точкой притяжения для нижегородцев и гостей города.

— К сожалению, вопрос об открытии музея пока остается открытым, хотя он обсуждался неоднократно. Я бы хотела рассказать о профессоре Зое Ивановне Кирнозе, с которой мы очень дружны. Сейчас она живет в Москве. Благодаря ее усилиям удалось сохранить дом на пересечении улиц Минина и Провиантской, где жил известный музыкальный деятель и педагог Василий Юльевич Виллуан, о чем свидетельствует мемориальная доска на фасаде дома со стороны Провиантской, а рядом, в деревянном флигеле, с 1842 года проходило детство будущего композитора Милия Алексеевича Балакирева. В доме у Зои Ивановны было очень интересно — в одной комнате стояла мебель в стиле модерн рубежа веков, а в другой — мебель пушкинской поры, где мы часто собирались вместе с близкими друзьями. Удивительно, как складывается жизнь: Виллуан был основоположником нового направления, у него был свой круг последователей, но идеологически они были в разладе с балакиревским кругом. А нам важно помнить и знать, что мы бы никогда не услышали знаменитую на весь мир бурлацкую песню «Эй, ухнем», записанную и сохраненную именно Балакиревым. Важно понимать, что все эти люди не были идеологически оформленными схемами. Они были живыми людьми, и у них было занимательное детство и юность. Читала в воспоминаниях Стеклова, что и Волгу они переплывали, и по кремлевской стене лазили, и по бревнышку над провалами в башнях пробегали (слава Богу, никто не свалился!). И Балакирев прошел через это, его личностное формирование было волжским — отсюда и бурлацкие песни.

— Очень важно, что в последние годы наш прекрасный город начал поворачиваться к реке.

— Вы правы. Благоустроенные набережные Федоровского, Нижневолжская, Верхневолжская, новая Волжская набережная на Мещере — это необыкновенные по красоте места для отдыха и прогулок. Когда любуешься панорамой города с набережной Федоровского, то понимаешь, что Нижний Новгород — необыкновенный по красоте город. Но раньше город стоял, отвернувшись от реки, — дома напротив друг друга, огороды, а потом свалки. В моем фильме о Нижнем Новгороде я приводила такой пример: Николай I и Бенкендорф подходят к Откосу, где сейчас памятник Чкалову, восхищаются заволжскими далями, а потом сразу зажимают нос от запаха, мягко говоря, кислой капусты… Так что сегодня наш город преобразился необычайно. Кстати, первые кардинальные преобразования Нижнего Новгорода были связаны, как известно, с именем Николая I.

— Николай I преобразил многие города России, лично чертил генеральные планы их развития, поскольку был прекрасным инженером.

— Но именно для Нижнего Новгорода Николай I сделал очень много. А знаете почему? Дело в том, что очень тоненькая женская линия от нижегородского князя Дмитрия Константиновича, в честь которого названа главная Дмитриевская (Дмитровская) башня Нижегородского кремля, соединяла дом Романовых с Рюриковичами, чем Николай I очень дорожил. Мать основателя династии Романовых патриарха Филарета — Евдокия Александровна была дочерью князя Горбатого-Шуйского, а род Шуйских — потомки Суздальско-Нижегородских великих князей и принадлежал к роду Рюриковичей. Пусть и учитывалась только мужская линия, но по женской, нижегородской ветви, они родственны Рюриковичам, и это исторический факт. Так что Николай I преобразовывал столицу своих предков Рюриковичей. Все съезды, а они все рукотворные, были запроектированы (Започаинский, Зеленский, Георгиевский, Казанский) по указу Николая I. Это еще одна очень интересная тема для исследований.

О том, как сохраняется семейная матрица Виноградовых

— Как Вы полагаете, на каком носителе свидетельства об эпохе сохраняются надежнее всего? Архитектура, скульптура, живопись, предметы быта или письменные источники?

— Не могу выделить что-то одно. Наверное, все. Как говорят французы, cela dépend de (это зависит от…). Архитектура? Конечно! Приведу проникновенные строки поэта Юрий Адрианова:

Крепкий дом — нижегородец!

Доброй памяти колодец

Средь панельной новизны…

Что там дальше в жизни будет?

Пусть не потревожат люди

Камни мудрой старины…

Могли бы дома нести эту память, но они утрачиваются, потому что люди не щадят их. То же и о скульптуре — она будет хранить память об эпохе, если только люди не приложат руку к уничтожению. Говорят, что рукописи не горят, но они горят, и сколько уничтожено всего. И предметы быта тоже хранят память, пока не оказываются на свалке, всеми забытые и ненужные. Все зависит в какой среде все это пребывает и как к этому относятся люди. Вот, взгляните, — это подстаканник, подаренный моему деду, педагогу, публицисту, просветителю Василию Ивановичу Виноградову. На подстаканнике обозначена дата — 1877 — 1887 годы — десятилетие, когда мой дед, закончив семинарию студентом, а это звание давалось лучшим выпускникам семинарии и давало право поступать в академию или в университет, служил учителем в сельской школе в Дуденеве на Оке. Это был сознательный выбор деда. После десяти лет учительства к деду в дом пришел крестьянский староста Зимин, о чем подробно описано в газете «Русский курьер» в статье богородского писателя Федора Алексеевича Желтова, и принес этот подстаканник с хрустальным стаканом и надписью: «Учителю Василию Ивановичу Виноградову от благодарных крестьян села Дуденево». В статье читаем, что Виноградов ответил, что не может принять столь дорогой подарок без разрешения вышестоящего начальства. Видимо, начальство разрешило, и подстаканник 134 года хранится в нашей семье. И он будет храниться, пока есть память и есть люди, которым это интересно. Поэтому cela dépend de. Теоретические обобщения я на себя не беру. У произведений художественных, музыкальных тоже своя судьба и свой срок. Память бережно хранит воспоминания о семье, о родителях, жизнь которых была очень непростой. Папа и его друг Федор Богородский в 1914 году заканчивают гимназию и поступают в университеты. Богородский поступил в Московский университет на юридический факультет, а папа, один из немногих, поступил в Петроградский политехнический. Студентами они были призваны на фронт. Мой отец был офицером, подпоручиком в Первую мировую войну, но даже ни одного слова об этом никогда не произносилось. От тех времен остался только золотой жетон, датированный летом 1917 года, это приз за победу на скачках, за первую премию по армии «Конкур эпик» на скачках в городе Орле. Можно себе представить, что мой отец мчался, как Вронский. Перед ним была вся жизнь…

— Татьяна Павловна, это необыкновенно интересно. Не менее интересно творческое наследие Вашего деда — труды по педагогике, очерки о Всероссийской выставке 1896 года, проходившей в Нижнем Новгороде. Ваша неутомимая просветительская деятельность по этой, когда-то незаслуженно забытой, теме заслужила глубочайшее признание. Расскажите, над чем Вы сейчас работаете?

— В 1896 году Дмитрий Иванович Менделев, который был экспертом на XVI Всероссийской промышленной и художественной выставке, сказал, что Россия теперь на таком подъеме, что ее никто и никогда не догонит… Но о выставке прочитать было ничего невозможно. Одной из первых я начала писать о ней в начале 90-х годов. Я хорошо знаю тему выставки по трудам моего деда, о чем рассказано в моей книге «Глазами очевидца», а очевидец — мой дед, Василий Иванович Виноградов. В период учительства в Дуденеве дед издавал книги по педагогике, книги для чтения первого и второго года обучения, ведя неявный диалог с Ушинским, у которого в хрестоматии были только его тексты. А дед писал, что никакой даже самый талантливый педагог не напишет лучше, чем это делают поэты — классики, поэтому в хрестоматиях деда была поэзия Пушкина, Кольцова. Никитина. Постижение поэзии трудно для ребенка, и учителю не всегда просто объяснить замысел автора, поэтому он пояснял в своих учебниках, например, о стихотворении «Зимняя дорога», почему «версты полосаты» и зачем их ставили и т.д. Учебники у него были интересные, сначала он издавал их в Горбатове, куда ходил пешком, а затем они уже издавались в Москве и Петербурге и были рекомендованы для сельских школ. Для сельских ребят он показывал не убогость, а, как Венецианов в живописи, красоту сельской жизни, сельских и религиозных календарных праздников. Во второй период жизни он возглавляет земледельческую колонию для трудных подростков. Думаю, что наш семейный буфет в стиле провинциального модерна сделан руками колонистов. У него была целая серия работ по воспитанию подростков, сбившихся с пути. Основная педагогическая идея деда — семейное воспитание в маленьких группах, разрешительная, а не запретительная педагогика. Он изучал опыт Франции, Англии и анализировал практику воспитания трудных подростков. В земледельческой колонии он ввел обучение ремеслу, а столярному делу им посвящены целые педагогические гимны: дед считал, что если подросток столярничает, то он занимается физическим трудом и крепнет, дышит деревом, постигает азы искусства, а искусство возвышает, и в нем нет предела совершенству, поэтому подросток уже никогда не будет преступником. Когда вышла моя книга о нижегородской интеллигенции, один знакомый мне сказал, что его дед был в колонии у Василия Ивановича… А третий период его деятельности приходится на Всероссийскую промышленную выставку и издание путеводителей по Нижнему Новгороду и иллюстрированных календарей. К выставке дед издал художественный альбом с фотографиями Андрея Осиповича Карелина, где к каждому памятнику давался пояснительный текст. В 1896 году в издательстве Сытина в Москве выходит иллюстрированный путеводитель Виноградова по Нижнему Новгороду и выставке, изобилующей самой разнообразной полезной информацией о городе, его истории, Кремле, зданиях, зодчих, учебных заведениях, больницах, есть и биржевая информация. В календарях размещалась масса исторических сведений, что способствовало формированию исторического сознания у читателя. Именно от деда мне стало известно, что зодчий Пьетро Франческо не сразу начал строить наш Кремль, а год изучал родники и поведение гор… В Ленинской библиотеке в Москве я увидела редкое издание — подробнейший альбом 1896 года Виноградова о Всероссийской выставке на русском и французском языках. Дед закидывает в мир информацию о Нижнем Новгороде, поясняя, как доехать и где остановиться, какие действуют льготные тарифы, где расположены рестораны и буфеты. Издатель Сытин специализировался на печати военных карт, поэтому в этом путеводителе дается великолепный план Нижнего Новгорода и план выставки с подробным описанием всех выставочных строений. Информация точная и полезная. Кстати, здесь даны проекты круглого павильона, часть которого станет пакгаузами на Стрелке. Василий Иванович первым пишет о шуховских конструкциях. Карелин получил заказ фирмы Александа Бари на съемки монтажа шуховских конструкций — павильонов и гиперболоида -водонапорной башни. Знаменитый фотограф общается с Шуховым, а дед дружен с Карелиным, живут все рядом, и я представляю, как они втроем общаются, горячо обсуждают, а потом в путеводителях и календарях появляются совершенно потрясающие тексты Виноградова, подробно описывающие конструкции Владимира Шухова. В юбилейный для выставки год не может не вызывать восхищение, что всего за один строительный сезон был создан целый выставочный город, и это в позапрошлом веке, при отсутствии современной подъемной техники, башенных кранов и дорожных машин. Инженерный и архитектурный гений наших соотечественников, мотыги, лопаты, лебедки и мускулы наших предков создали это экономическое чудо.

Мои приятели в Москве нашли это издание и сделали мне подарок к юбилею. Поэтому вместе с издательством «Кварц» подготовлено репринтным изданием этого альбома с моим предисловием. Мне очень приятно, что свою помощь в издании предложили Евгений Викторович Березин и ОМК (Объединенная Металлургическая Компания).

— Уважаемая Татьяна Павловна! Вы обладаете неисчерпаемыми знаниями о родном городе, событиях и его людях. Какие слова, на Ваш взгляд, наиболее емко могут выразить любовь к Нижнему Новгороду?

— Это интересно… Мой прадед, Иван Захарович Виноградов, был протоиереем Благовещенского собора на площади Минина и Пожарского. На торжествах в честь 700-летия Георгия Всеволодовича в Спасо -Преображенском соборе кремля он читал проповедь. В ней есть такие слова: «Это имя святого благоверного великого князя Георгия Всеволодовича должно быть особенно дорого нам, насельникам (жителям) Нижнего Новгорода, его прозорливой мудростью поставленного, его верою утвержденного и его святыми молитвами доселе в благоденствии сохраняемого». Так уже не говорят сегодня. Одна фраза, но какая она емкая! Отмечены три важнейших этапа: Георгий Всеволодович выбрал место, он верил, что город будет жить, и он единственный в России основатель города, причисленный к лику святых. Святыми молитвами своего основателя наш город сохраняет благоденствие. Можно верить или не верить, но приятнее жить в городе, у которого есть небесный покровитель.

— Спасибо за беседу!

Марина Полевая